Тексты Астафьева узнаваемы, он никогда не обходит стороной природу и любит рассуждать о предназначении человека в этом мире. Ноги писали в своих сочинениях о свободе, но это далеко не единственная проблема, которую можно выделить в тексте.

(1)В клетке зоопарка токовал глухарь. (2)Днем.(3) Прилюдно. (4)Клетка величиной в два-три письменных стола являла собой и тюрьму, и «тайгу» одновременно.
(5)Глухарь в неволе иссох до петушиного роста и веса, перо в неволе у него не обновлялось, только выпадало, и в веером раскинутом хвосте не хватало перьев, светилась дыра, шея и загривок птицы были словно в свалявшейся шерсти. (6)И только брови налились красной яростью, горели воинственно, зоревой дугою охватив глаза, то и дело затягивающиеся непроницаемой, слепой пленкой. (7)Перепутав время и место, не обращая внимания на скопище любопытных людей, пленный глухарь исполнял назначенное ему природой — песню любви. (8)Неволя не погасила в нем вешней страсти и не истребила стремления к продлению рода своего. (9)Он неторопливо, с достоинством бойца, мешковато топтался на тряпично-вялой траве меж кочек, задирал голову и, целясь клювом в небесную звезду, взывал к миру и небесам, требовал, чтоб его слышали и слушали. (10) И начавши песню с редких, отчетливых щелчков, все набирающих силу и частоту, он входил в такое страстное упоение, в такую забывчивость, что глаза его снова и снова затягивало пленкой, он замирал на месте, и горло его, раскаленное ещё, продолжало перекатывать, крошить камешки на осколки.
(11)В такие мгновения птичий великан глохнет и слепнет, и хитрый человек, зная это, подкрадывается к нему и убивает его. (12) Убивает в момент весеннего пьянящего торжества, не давши закончить песню любви.
(13)Глядя на невольника-глухаря, я подумал, что когда-то птицы-великаны жили и пели на свету, но люди загнали их в глушь и темень, сделали отшельниками, теперь вот и в клетку посадили. (14)Оттесняет и оттесняет человек все живое в тайге газонефтепроводами, электротрассами, нахрапистыми вертолетами, беспощадной, бездушной техникой дальше, глубже. (15)Но велика у нас страна, никак до конца не добить природу, хотя и старается человек изо всех сил, да не может свалить под корень все живое и под корень же свести не лучшую ее частицу, стало быть, себя. (16)Обзавелся вот «природой» на дому, приволок ее в город — на потеху и для прихоти своей. (17)Зачем ему в тайгу, в холодную ночь, по колено, а где и по пояс в воде переть на ток. (18)Он здесь получит удовольствие, за два гривенника насмотрится на зверей, наслушается рёву, песен и стона.
(19)Обойдя огромный зоопарк, я возвращался в подавленном настроении — звери в неволе были болезненно вялы, полуоблезлы, в свалявшейся шерсти и проплешинах. (20)Самые вольные и грозные звери выглядели совсем жалко. (21)Волки смотрели сквозь решетки отстраненными глазами, в которых была такая бездонная тоска, что и не выразить ее человеческими словами…
(22)А меня всё что-то тянуло и тянуло к клетке глухаря. (23)Он «оттоковал», сложил свой дырявый хвост, без интереса порылся в кормушке, наполненной хвоей, смесью семян, песком и какой-то скорлупой. (24)Зрители и слушатели, большей частью дети, набросали на пол клетки уличному певцу е и кедровых шишек да орешков, будто в уплату. (25) Глухарь взял в клюв орешек, подержал его и выронил, не раскусив. (26) Посмотрел на людей без осуждения или сквозь них, в пустоту, и поковылял в угол, за искусственно сделанную из коряги засидку…
(27)И угадывалось, явно угадывалось — он все еще видел дальним зрением и неугасшей памятью недосягаемую тайну, разгорающееся за лесистым болотом небо, нарядных невест, шатающих меж сосен и кочек, осыпанных прошлогодней клюквой. (28)Клёкнул токовник, огляделся, вспомнил, где он, по-стариковски устало опустился на подогнувшиеся лапы, поправил что-то в крыле и задремал…